Перед султаном поставили огромное блюдо с мясом, хлебом и жареными овощами. Все гости молча ждали, пока султан насытится. Сулейман жестом пригласил Ибрагима и Хафсу присоединиться к нему; когда те тоже наелись, султан хлопнул Давуда по плечу и сказал:
— Отведай еды с моего блюда, мой ичоглан. Ты построил ворота на века! Возможно, они просуществуют так же долго, как и сама Османская империя.
Давуд ел с тарелки султана. Сулейман подкладывал ему самые вкусные куски. Молодой ичоглан съел почти целого фазана и острого барашка с чесноком. И Ибрагим, и Хафса пристально наблюдали за Сулейманом; тот не сводил взгляда с молодого ичоглана, который осторожно пробовал мясо и облизывал пальцы, отведав оливок из Италии. Нога султана, скрытая тяжелой материей кафтана, покоилась на бедре Давуда, отчего ичоглану было тепло и уютно. Тепло дополнялось ощущением сытости.
Ибрагим-паша запивал еду шербетом. Исподтишка посмотрев на него, Давуд заметил, как тот поморщился, когда валиде-султан положила руку ему на колено. Когда убрали поднос с едой и отнесли его к другим гостям, Сулейман поднял кубок с вином и провозгласил тост в честь победы на Родосе.
— За Ибрагима, нашего величайшего флотоводца и нового великого визиря! — громко сказал он.
Ибрагим величественно кивнул.
— Ибрагим, расскажи нам о своих подвигах. Расскажи нашим придворным, как ты освободил остров Родос и передал его под покровительство Алой мантии! — радостно закричал Сулейман.
Ибрагим начал рассказ. Он долго рассказывал о битве за Родос. Все внимательно слушали. Давуд восхищался храбростью Ибрагима-паши, однако не забывал и о тенях за ширмой и свежем аромате жасмина.
Наконец, Ибрагим рассказал о том, какую испытал радость, вернувшись в свой любимый Стамбул, и обещал и дальше укреплять могущество империи — ведь султан оказал ему большую честь, назначив великим визирем. Сулейман положил руку на плечи Хафсы и дотянулся пальцами до плеча Ибрагима. С явной нежностью он ласкал обнаженную шею друга, дергал за черную прядь, выбившуюся из-под положенного тому по должности зеленого тюрбана.
— Друг мой, у нас, в стенах дворца, тоже были приключения. Я расскажу тебе о них в свой срок — но ты наверняка заметил величественные новые ворота, которые соорудили в твое отсутствие.
Ибрагим кивнул, явно радуясь, но Давуд, по-прежнему сидевший у ног Сулеймана, заметил, как перекосилось лицо великого визиря, когда взгляд султана устремился на него.
— Давуд, расскажи о наших новых воротах и о том, что символизируют созданные тобой башни и шпили.
Ичоглан ненадолго замялся, но затем пылко заговорил о своей работе, занимавшей его последние несколько месяцев.
Хатидже и Хюррем за ширмой внимательно вслушивались в голос молодого ичоглана. Хотя он производил впечатление человека вполне зрелого и бегло говорил на арабском — языке, принятом при османском дворе, Хюррем встрепенулась, вспоминая знакомый голос, который она слышала давным-давно. Она наслаждалась звучностью и напевностью речи неизвестного. Когда ичоглан рассказывал о шпилях и о том, с какими трудностями он столкнулся при сооружении ворот, она с нежностью думала о тех зданиях и храмах, которые видела в детстве. В голове у нее зазвучал голос давно умершего возлюбленного: "Ты знаешь, что я люблю тебя, что я всегда тебя любил и никогда не буду любить никого, кроме тебя".
В ее глазах блеснули слезинки, одна из них выкатилась и побежала по щеке.
Хюррем смахнула ее, но мыслями по-прежнему оставалась со своим потерянным любимым.
Глава 59
Торжества по случаю одержанной Ибрагимом победы на Родосе длились несколько недель и завершились его женитьбой на сестре Сулеймана, Хатидже. В подарок новому великому визирю и своей сестре Сулейман преподнес старинный византийский дворец напротив Ипподрома.
Хюррем крепко обняла Хатидже. Ей не хотелось разлучаться с подругой.
— Прошу, милая моя, навещай меня как можно чаще, — взмолилась она. — Мне будет одиноко без твоего общества и без твоей поддержки.
Хатидже тоже обняла ее:
— Не бойся. Я буду совсем рядом, на расстоянии воробьиного полета.
— Но ведь я не могу покидать пределов Топкапы! Пожалуйста, обещай, что будешь навещать меня хотя бы два… или нет, лучше три раза в неделю! А когда Сулейман и Ибрагим отправятся в очередной поход, переезжай сюда и живи в моих покоях!
Хатидже улыбнулась и, нежно коснувшись губами щеки Хюррем, прошептала:
— Хорошо, милая. Обещаю!
Сев в карету, она радостно помахала подруге рукой:
— Сегодня я доставлю своему мужу наслаждение, подарить которое способна только женщина!
Хюррем долго махала вслед Хатидже даже после того, как ее карета выехала из ворот и скрылась из виду. Хюррем смотрела, как евнухи закрывалют ворота. Глухой стук болью отдался в ее сердце.
Возвращаясь к себе, она прошла мимо Двора наложниц. Молодые девушки, занимавшие двор и общую спальню, нежились на солнце, старательно вышивали или перебирали пальцами струны музыкальных инструментов.
"Почему Сулейман непременно должен содержать столько девиц в своем гареме, если у него есть я и он любит только меня? Я родила ему двоих сыновей и красавицу дочь. Если Хатидже может выйти замуж за Ибрагима, почему Сулейман не может жениться на мне?"
Хюррем рассматривала нежную кожу одной из девиц, которая играла на лютне и что-то пела нежным голоском. Она порывисто поднесла пальцы к своему лицу и ощупала его — не уходит ли ее молодость? Затем она провела руками по животу и улыбнулась: какой он еще упругий, несмотря на то что она произвела на свет нескольких детей!
Проходя по лабиринту коридоров, ведущих во Двор фавориток, Хюррем издали заметила Махидевран, которая куда-то вела за руку Мустафу. Их взгляды встретились.
Хюррем сжалась от неприкрытой ненависти во взгляде Махидевран, но не отвела глаз в сторону. Не сказав друг другу ни слова, фаворитки продолжили свой путь. Когда они встретились в коридоре, обе отодвинулись как можно дальше, чтобы не коснуться друг друга.
Снова оставшись одна, Хюррем оглянулась на мрачный коридор, освещенный факелами, и пробормотала себе под нос:
— Хатидже, как ты научишь своего мужчину удовольствиям, которые способна подарить лишь женщина, я докажу Сулейману, что дарить ему истинную радость способна только я. И когда я прочно поймаю его в мою сочную ловушку, он избавится от всех этих девиц во Дворе девственниц, а остальных фавориток, и особенно ту, с дурным глазом, отправит в Старый дворец, а на мне женится. Я стану его женой! На меньшее я не согласна.
Глава 60
Сулейман нежился в тепле хамама. Его день начался, как обычно, с шумного пробуждения под лязг и грохот военного оркестра. Затем он провел несколько часов в своей мечети, стоя лицом к Мекке. Он молился не только за своих наследников, фавориток и подданных, но и за своих врагов: пусть на них снизойдет разум и они сдадутся на его милость, под власть Полумесяца.
Успокоившись, он плыл по волнам удовольствия.
Султан лежал на мраморной плите. Над ним склонились несколько ичогланов. Один подстригал ему ногти на ногах, второй — ногти на руках. Третий с помощью острого клинка ловко подбривал ему подбородок. Султан был совершенно обнажен; ичогланы оставались в свободных шароварах, залоснившихся от жары и пота. Торсы ичогланов покрывала испарина.
Услышав шлепанье босых ног по мокрому каменному полу, Сулейман обернулся и увидел Давуда, который вошел в главный зал хамама. Молодого ичоглана назначили хамам-пашой — "тем, кто омывает плоть султана". Султан внимательно следил за вновь вошедшим; он подошел к противоположной стене и наполнил ведро подогретой водой из фонтана. Затем Давуд низко опустил голову и скромно прислонился к стене, дожидаясь, когда другие закончат свою работу.
После того как султана постригли и побрили, ичогланы с поклонами вышли, а Давуд направился к своему господину.
Султан перевернулся на живот и подложил под подбородок кисти рук. Давуд опустился сбоку от него на колени. Окатив его подогретой водой, он начал массировать царственные спину и плечи.
Сулейман застонал от удовольствия; все тревоги и заботы растаяли, как только его тела коснулись сильные и ловкие руки.
— Давуд, как хорошо!
Не останавливаясь, ичоглан улыбнулся. Размяв широкие плечи Сулеймана, он двинулся ниже вдоль позвоночника. Особое внимание он уделил пояснице султана. Его чуткие пальцы, казалось, знали, где находятся все больные места. Покончив с поясницей, Давуд слегка раздвинул султану ноги и принялся за его мускулистые ягодицы.
Сулейман глубоко вздохнул, слегка повернув голову.
Молодой ичоглан почтительно ждал, когда повелитель докончит фразу.
— Твои шаровары липнут к моей коже.
Давуд тут же встал и спустил с себя шаровары. Тонкая многослойная материя промокла насквозь. Отпихнув упавшие шаровары ногой, он снова присел над султаном и продолжил массировать его ягодицы и бедра.
Сулейман закрыл глаза, целиком погрузившись в чувственное наслаждение. Он радовался тому, что крепкие ноги Давуда прижимаются к его ногам. И хотя султан совершенно расслабился, сердце у него билось учащенно всякий раз, как детородный орган Давуда ненароком касался его икр. Кровь у него забурлила, прилила к низу живота, и он испытал великую радость.
- ЖАНРЫ 359
- АВТОРЫ 256 263
- КНИГИ 586 994
- СЕРИИ 21 807
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 543 608
Представьте, что вместо Александры Лисовской в гарем попадает наша современница, отъявленная феминистка, но при этом все еще верящая в любовь с первого взгляда. Что это будет? Она перевернет мир! Фанфик по фендому "Великолепный век"/Muhtesem Yzyil.
Хасеки Хюррем Султан (Анастасия Лисовская), Султан Сулейман Хан Хазретлери, Хатидже Султан, Махидевран Султан (Гюльбахар), Ибрагим-паша Хазрет Лери, Айше Хафса Султан (Валиде Султан), Дайе-хатун, Гюль-ага
Пейринг или персонажи:
Гет, Юмор, Драма, Фэнтези, POV, Hurt/comfort, AU
Смерть основного персонажа, OOC, Нецензурная лексика, ОЖП, Беременность, Смерть второстепенного персонажа
Макси, 160 страниц
Представьте, что вместо Александры Лисовской в гарем попадает наша современница, отъявленная феминистка, но при этом все еще верящая в любовь с первого взгляда. Что это будет? Она перевернет мир!:)
Милому моему султану, хоть и не Сулейману, но достойному им быть)
Публикация на других ресурсах:
Только с разрешения автора.
Первый фанфик из серии "Феминистка в гареме". Продолжение будет выкладываться, начиная с 20 июля 2016 года.
Пролог, в котором на ладье, плывущей в Стамбул, появляется странная невольница
Глава 1, в которой мы знакомимся с Сашей
Глава 2, в которой Роксолана успешно проходит кастинг в гарем и знакомится с Валидэ-Мамой
Глава 3, в которой султан течет слюной, а Хюррем танцует танец живота
Глава 4, в которой Хюррем пишет султану письмо, отказываясь от встречи
Глава 5, в которой валидэ считает Хюррем шпионкой, а Мустафа выносит мозги матери
Глава 6, в которой султан воочию видит "расписную" мордашку Хюррем
Глава 7, в которой султан узнает, что Хюррем умеет читать
Глава 8, когда Махидевран срывает весь кайф султану
Глава 9, в которой все заняты своими делами, а Ибрагим трахается как кролик
Глава 10, в которой Хюррем хотят убить, но получают за это ночным горшком в лоб
Глава 11, в которой находится истинный "заказчик" Хюррем
Глава 12, в которой много пикантных тайн из жизни семьи султана
Глава 13. В которой Хюррем попадает на свинг-пати и пытается вспомнить, что у нее было с Ибрагимом
Глава 14, в которой очень много нежданчиков
Глава 15, в которой у Хюррем случается истерика
Глава 16, в которой Хюррем уже беременна
Глава 17, в которой некоторые тайны Хюррем узнает султан
Глава 18, в которой у Хатидже большие проблемы
Глава 19, в которой валидэ узнает о дочери много нового
Глава 20, в которой появляется неожиданный новый персонаж
Глава 21, в которой мама дает Хюррем намек на то, что вообще происходит
Глава 22, в которой Хюррем узнает, что ее отравили
Глава 23, в которой Махидевран строит козни
Глава 24, в которой выясняется личность отравителя
Глава 25, в которой Сулейману срочно нужен совет матери
Глава 26, в которой Хюррем становится матерью и султаншей
Глава 27, в которой Ибрагим пытается спасти Махидевран
Глава 28, в которой Хюррем хочет купить Рабыню Страсти
Глава 29, в которой султан получает массу впечатлений
Глава 30, в которой Хюррем и Ибрагим остаются наедине
Глава 31, в которой НАКОНЕЦ-ТО есть секс
Глава 32, в которой раненный Сулейман возвращается во дворец
Глава 33, в которой у Хюррем большие проблемы
Глава 34, в которой Махидевран и Хюррем явно намереваются подружиться
Глава 35, в которой события принимают неожиданный поворот
Глава 36, в которой Саша узнает причину своего попадания в прошлое
Глава 37, в которой Сулейман привыкает к современной Москве
Глава 38, в которой Хюррем потихоньку "показывает зубы"
Глава 39, в которой Сулейман откровенно удивляет Сашу
Глава 40, в которой между Сашей и Сулейманом происходит размолвка
Глава 41, в которой много неожиданностей
Глава 42, в которой мы становимся свидетелями важного разговора между валидэ и Махидевран
Глава 43, в которой Хюррем встречается с колдуньей
Глава 44, в которой Ибрагим строит коварные планы, а Хюррем колдует
Глава 45, в которой Сулейман делает Хюррем предложение, от которого нельзя отказаться
Глава 46, в которой Хюррем опаздывает на намаз, но узнает кое-что интересное
Глава 47, в которой Ибрагима отправляют в темницу
Глава 48, в которой попытка убить Ибрагима провалилась
Глава 49, в которой Хюррем начинает слышать голоса
Глава 50, в которой к Ибрагиму неожиданным путем приходит помилование, а султан получает подарок
Глава 51, в которой у Хюррем новые неприятности
Глава 52, в которой шехзаде Мустафу находят отравленным
Глава 53, в которой открываются некоторые тайны
Глава 54, в которой Ибрагим удивляет всех
Глава 55, в которой Хюррем принимает важное решение
Глава 56, в которой Хюррем не знает, что ей делать дальше
Глава 57, в которой Хюррем решается на отчаянный шаг
ГЛАВА 58, В которой на Хюррем совершают нападение
ГЛАВА 59, в которой спасение приходит, откуда не ждали
ГЛАВА 60, триумфальное возвращение и неожиданный финал
Примечание к части Скорее всего, пролог будет переписываться и дополняться, но пока так. Пролог, в котором на ладье, плывущей в Стамбул, появляется странная невольница
Ветер звал.Пел песню, слова которой непонятны были простому человеку.
Ветер просил вернуться.
Кара Дениз -Черное море. Бескрайнее, прекрасное, не одну тайну скрывшее в своих глубоких волнах. Ладья, полная русских невольниц, направлялась в Стамбул. Уже начали показываться на небе первые звезды, когда сопровождавшего столь ценный груз Айяза-эфенди неожиданно охватило дурное предчувствие.
-Ин ша Аллах. — пробормотал толстый низенький турок, оглядывая своих зареванных пассажирок. — Ин ша Аллах, доплыть нам до султана с попутным ветром и без потерь!
Рыжеволосая невольница, которую планировали подарить новому великому визирю, неожиданно открыла глаза.
-На Бога надейся, а сам не плошай,- на чистейшем турецком языке произнесла она, хитро улыбаясь. — О чем задумался, болезный?
По-прежнему пытливо глядя на Махидевран, Хюррем кивнула в знак согласия, хотя в тот миг думала совсем о другом.
Обе быстро вскинули головы, когда захныкал маленький Мустафа. Он упал с края фонтана и теперь, плача, лежал на земле. Мать бросилась к сыну.
— Вот капризуля! — прошептала Хюррем себе под нос. — Почему он не такой славный, как другие дети? — Пока Махидевран утешала сына, Хюррем задумалась. Может быть, скоро и у нее будет ребенок?
Младшие дети Хатидже тоже воспитывались во дворце Топкапы. Хюррем радовалась им, но также радовалась, когда мавританки уводили их в конце каждого дня.
Однажды вечером, примерно через неделю после их приезда, Хатидже и Хюррем вместе сидели на верхнем балконе и любовались последними лучами заходящего солнца.
— Сегодня мой брат упоминал о тебе, — сказала Хатидже, лукаво улыбаясь.
Хюррем вспыхнула, вспомнив прикосновение руки и губ Сулеймана.
— Он сейчас очень занят государственными делами. Весной он собирается выступить походом на север и присоединить к нашей империи Белград.
Хюррем почти ничего не знала о Белграде, но при мысли о военном походе почувствовала, что ей не по себе.
— Ты сказала, он упоминал обо мне?
— Что он говорил? — умоляюще спросила Хюррем, тыча подругу в бок.
— Он сказал, что твоя улыбка слаще, чем все сладкие воды Европы и Азии, вместе взятые, что твоя красота безупречна и рядом с тобой Тень Бога на Земле превращается в простую искру.
Хюррем густо покраснела.
— Заседания Дивана продолжатся до конца недели, но потом, дорогая моя, будь уверена, он позовет тебя к себе.
Глава 26
Сулейман и Ибрагим скакали по ровному полю. Слева от них тянулся вал, защищавший дворец Топкапы от вод Мраморного моря. Высоко над ними и за ними, на утесе, возвышались стены самого дворца. Со стороны кухни медленно плыл дым.
Мужчины пришпорили лошадей и галопом поскакали по полю. Вскоре Сулейман, выбившись из сил, натянул поводья Тугры. Кобыла встала на дыбы, весело тряся головой. Когда она снова поставила все четыре копыта на землю, Сулейман быстро потрепал ей гриву и нежно поцеловал в шею.
— Иногда мне кажется, что ты любишь эту лошадь больше, чем всех одалисок из твоего гарема.
— Друг мой, ты хорошо меня знаешь, но сейчас, боюсь, мое сердце украл прекрасный цветок.
— Тебе кто-то приглянулся? — спросил Ибрагим. — А, знаю! Подарок твоей матушки!
Глаза Сулеймана загорелись, и он похлопал друта по плечу. Ибрагим радостно улыбнулся и повторил его жест. Ибрагим был ровесником Сулеймана; ему исполнилось двадцать шесть. Но если Сулейман был высоким и сухощавым, Ибрагим был ниже ростом, мускулистее и приземистее.
Сын греческого рыбака, он был еще мальчиком захвачен в плен пиратами и продан в рабство. К шести годам он попал во дворец султана. Его сделали пажом шехзаде. С тех пор они с Сулейманом были неразлучны.
Сулеймана всегда поражали энергия и воодушевление Ибрагима — даже сейчас, скача по полю, он наблюдал за другом завистливо и вместе с тем задумчиво и горделиво. Они вместе учили фарси, греческий и итальянский. Их дружба окрепла на занятиях борьбой, стрельбой из лука. Они учились фехтовать на мечах и играть на разных музыкальных инструментах. Их жизнь переплелась так тесно, что они гораздо больше, чем братья, чем господин и раб.
— Господин, после твоего восшествия на престол у нас наплыв добровольцев и рабов, которые желают служить тебе.
Остаток пути они проскакали рысью и, объехав лотки торговцев рыбой, очутились на площади, с трех сторон ограниченной птичниками, казармами янычар и началом земляной стены, отделявшей дворец Топкапы от центра Стамбула. На площади стояли двести мальчиков и юношей. Некоторым было всего девять или десять лет; самым старшим — около восемнадцати.